mikhailosherov (mikhailosherov) wrote,
mikhailosherov
mikhailosherov

Categories:

"Дикая полынь", 40 лет спустя. Часть 2-я. leorer


Часть 2-я. "Старый добрый" мапайный Израиль.

Репатрианты волны 70-х годов прибывали совсем не в тот Израиль, который мы видим сейчас. Это была совершенно другая страна – идеологически зашоренная, все сколь-нибудь значимые посты занимали люди под стать пресловутым "большевистским комиссарам", каравшие за неправильные высказывания или недостаточную восторженность там, где она, по их мнению, должна была быть проявлена. Экономика была под контролем мапайных профсоюзов, и ни на одно "престижное" место невозможно было пристроиться без протекции и блата.

С другой стороны, прибывающие из СССР являлись привилегированным сословием. Сотни тысяч людей восточного происхождения все еще жили во временных лагерях – "маабарот", уже не в палатках, но в примитивных бараках, а выходцы из СССР почти немедленно получали государственное жилье. Правда, они не выбирали место, куда их пошлют – это решало государство. С другой стороны, была возможность жить до двух лет в центре абсорбции на всем готовом, учить язык, подыскивать себе работу по специальности.

Репатриантам 90-х годов такая абсорбция казалась раем, и они в большинстве своем завидовали алие 70-х. Мало кто понимал, что это был такой же "показательный проект" эпохи Холодной войны, как и витринно-образцовый Западный Берлин, целью реализации которого был подрыв и разрушение СССР и других стран Восточного блока. Как только "историческая" задача была выполнена, Израиль перешел к прямой абсорбции новоприбывших, а строительство социального жилья было полностью свернуто.

Тем удивительнее читать в "Дикой полыни" истории репатриантов того времени.

Чемоданы, с которыми мы прибыли на тель-авивский аэродром Лод, растаяли. Пришлось все привезенное из Киева распродать, иначе мы никогда в жизни не расплатились бы с долгами. Ох как много всяческих долгов было записано у каждого из нас в голубой книжечке "теудат оле"!..

Люди, встреченные мною, тоже бежали от неотвратимой беды. От пропитанного духом наживы и агрессии злобного сионизма. От прикрытого религиозной завесой оголтелого шовинизма. От душевной черствости и нечеловеческого равнодушия, свойственных обществу, где человек
человеку волк...

Разве я могу примириться с тем, что мой ребенок обязан из-под палки изучать талмуд! Что в единственный выходной день - субботу я не могу вывезти его поближе к зелени, ведь раввинат запретил работу общественного транспорта в субботние дни! Что мальчика через несколько лет призовут в армию агрессора!


Все эти проблемы знакомы и репатриантам 90-х годов прошлого века, и даже некоторым представителям "путинской" "сырной" алии, за исключением разве что долговой кабалы, потому что нынешние репатрианты приезжают с нормальным запасом денег.

Бывший ленинградец, юрист и сионистский активист Григорий Соломонович Вертлиб бежал из Израиля в 1972 году. Он был обласкан мапайной властью и материально не нуждался. Предоставим ему слово.

"Израиль - государство, где давно забыты какие-либо идеалы дружбы и нормальных отношений между людьми. Да, собственно, какие могут быть отношения между работодателем, который имеет завод, виллу и 3-4 машины, и евреем из Марокко или Ирака, который имеет крохотную квартирку (а часто не имеет и таковой) и живет с пятью-шестью детьми в убогом квартале для "черных"? Какие, собственно, могут быть отношения между бюрократом в каком-нибудь учреждении, основная мечта которого досидеть до пенсии и который знает, что уволить его практически невозможно, - с одной стороны, и "новым оле" из Советского Союза, который десятки раз ходит на прием, получая один и тот же ответ: "Савланут" (терпение) и "ихье тов" (будет хорошо)?"

Вертлиб приводит типичный разговор между чиновником учреждения, обязанного заботиться о новоприбывших, и бывшим советским гражданином:

- Работы нет и не предвидится. Но будет хорошо.
- Как же хорошо, если бюро труда не дает работы?
- Нужна протекция - и будет хорошо.
- У меня и квартиры нет.
- Терпение. А почему ты хочешь жить в Хайфе? Поселись в Димоне.
- Но в Димоне нет работы для инженера.
- Зато там можно выцарапать жилье.
- На черта мне жилье, если там никогда не будет работы для инженера?
- А разве обязательно работать инженером? Вот все вы приезжаете и требуете, требуете, подавай вам и работу и квартиру.


Репатриантам 90-х годов смешно читать такие диалоги, но люди реально чувствовали себя обманутыми, потому что приехали не из развалившегося СССР, а из бурно развивавшейся страны, где таких проблем у них, как правило, не было.

Религиозное засилье в мапайном Израиле было гораздо более страшным, чем сейчас, после того, как в страну приехал миллион внутренне свободных, обладающих чувством собственного достоинства и рассчитывающих только на себя людей. Тем политикам из Сионистского лагеря, которые сейчас сетуют на религиозное засилье в Израиле и обещают "русским" в случае своего возвращения к власти решить все связанные с этим проблемы, будь то общественный транспорт по субботам или нормальные браки с неевреями, не мешает вспомнить, что проблемы, о которых мы говорим, зародились при их безраздельной власти. При отсутствии поддержки со стороны внутренне свободных людей, в идеологически заряженной стране это воспринималось гораздо тяжелее, чем сейчас. Необрезанные евреи подвергались отвратительной травле.

Мы встретили в израильском городе Ашкелоне и пятнадцатилетнего Юру Ковригара. На Украине Юре предсказывали большую будущность математика, собирались направить мальчика в специальную школу. В Ашкелоне молодые сионисты, глумливо установив, что мальчик принадлежит к "необрезанным нечестивцам", раструбили об этом по всему городку. И сами учителя тут же предупредили родителей Юры, что не потерпят в своей школе "урла" - такова оскорбительная кличка "необрезанных".

Трудно, конечно, не поддаваться эмоциям, когда на тебя обрушивается половодье слез...


Практика, при которой правящая партия обеспечивала новоприбывших всем необходимым, оборачивалась тем, что разбивались семьи новых репатриантов.

Аппарат министерства абсорбции действительно понимает свой долг перед новоприбывшими довольно оригинально: разъединять семьи, вызванные в Израиль под высоким предлогом воосоединения.

"Сортировку" приезжающих начинают сразу же на аэродроме Лод. Там на глазах у Абрама Питилашвили разлучили семью бывших жителей Бухары.

- Родителей отправим в Хайфу, а молодых людей поближе к марокканским евреям. Марокканцы, правда, не очень вас любят. Они говорят, что вы избалованы. Так что в первые дни могут затеять ссоры с вами, даже драки. Зато у них вы научитесь рожать побольше детей. А им вы докажете, что из Бухары приезжают не дикари - привозят телевизоры, умеют обращаться с холодильником.

Если новоприбывший заявляет чиновникам, что его родственники проживают, скажем, в Беэр-Шеве, автоматически следует ответ:

- В Безр-Шеве нет нужды в рабочей силе, поедешь в Марморек.

А через несколько минут в Беэр-Шеву направляют тех, кого родственники ожидают в Мармореке.


А вот как выглядели тогда проблемы с работой:

- В Лоде, только мы вышли из самолета, нас подвергли положенному допросу сохнутовцы. Я - портной, жена никакой специальности не имеет, и поэтому, когда нас спросили о профессиях, я поспешил не без гордости ответить, что дочь у нас библиотекарь со специальным образованием.

Сохнутовец посмотрел на меня так, словно я свалился с луны: "Я вас спрашиваю о настоящей профессии, а вы мне морочите голову каким-то библиотекарем! Скажите лучше, умеет ли ваша дочь делать что-нибудь такое, за что полагается получать жалованье?" Я повторил: дочка имеет диплом библиотекаря и по этой специальности работала десять месяцев до того самого дня, как мы ее заставили поехать с нами на "родину отцов".

И тогда другой сохнутовец, видимо, чином постарше, сказал мне: "Если бы она имела даже пять дипломов и работала библиотекарем хоть тридцать лет, такой специальности у нас не существует, зарубите это у себя на носу! Следить за тем, чтобы читатели не воровали книги, и записывать, кто какую книгу на сколько дней берет, - для этого никакого диплома не требуется, на это годится любая девчонка, и не придется платить настоящее жалованье". Дочь пыталась возразить сохнутовцу. Она говорила о рекомендательных списках, об умении составлять аннотации, но сохнутовец ее не слушал. "Раз больше ничего делать не умеешь, -
прикрикнул он на нее, - мы запишем в регистрационном бланке "неквалифицированная чернорабочая". Дочка расплакалась, и после долгих уговоров сохнутовец согласился зарегистрировать ее ночной сиделкой. Это была первая из многих горьких пилюль, которые мне пришлось проглотить в Израиле.


Ну и "проблема неевреев"...

За вызов Ици Гиршовича Меирсона его родственникам не заплатили, вероятно, и двухсот лир. В самом деле, зачем "великому" Израилю нужен немощный человек! Это в Риге Меирсон мог весьма неплохо жить, получая пенсию инвалида Отечественной войны и выполняя на фабрике "Садарс" легкую работу да еще при укороченном рабочем дне.

Но родственники в Израиле с иезуитским упорством изводили его старую мать:

- Неужели ты сможешь спокойно умереть, зная, что твой Иця женат на латышке? Неужели ты не выполнишь веление нашей веры и не разлучишь их?

Старушка пыталась переубедить окружавших ее религиозно настроенных израильтян. Иця живет с женой двадцать восемь лет, напоминала им она. Именно заботам жены обязан он тем, что перестал быть лежачим больным.

Такие человеческие доводы не тронули правоверных фанатиков. Они в конце концов заставили старушку написать Ице, что она приговорена врачами к смерти и хочет, чтобы родной сын закрыл ей глаза после кончины.

И сын незамедлительно выехал к матери.

Но приехал он к ней - какой позор для сына израилева! - с женой-иноверкой. Не решилась жена отпустить полуслепого мужа одного на далекую чужбину.

Скандал выплеснулся на улицу.

Ицю с "нечестивой" женой родственники не пустили на порог своего дома. И безжалостно потребовали:

- Прогони ее! Разведись! Тебе не потребуется даже тревожить для этого раввина - ваша загсовская бумажка здесь не имеет никакой цены.

Меирсон пытался усовестить родственников:

- Разве могу я оставить жену? Мы прожили вместе более четверти века! И как она будет жить одна на чужбине?

Последовал спокойный, деловой ответ:

- Не пропадет. Если подмажет щеки и как следует укоротит юбку, сможет подработать проституцией.


Супруги убежали в Вену, где жена Меирсона кормила и себя, и мужа: "Мне не страшно, я крестьянка".

Это мы сейчас можем послать на три русские буквы таких вот религиозных подонков и не иметь с ними дела, а в мапайном Израиле для этого нужно было иметь очень большой запас самоуважения. Однако уважавшие себя люди тогда в Израиль, как правило, не ехали – им было хорошо и в Советском Союзе.

А вот тема унижений, связанных с религиозным засильем:

О том, какой махровый шовинизм процветает в Израиле, можно судить по тем мучительным унижениям, на которые приходится идти матерям-иноверкам ради того, чтобы их детей считали рожденными от еврейки и признали полноправными израильскими гражданами. Ранее проживавшая в Риге Любовь Гордина встретила в Израиле молодую женщину, вынужденную омывать себя в ритуальной бане при нескольких мужчинах - представителях раввината. После этого унизительного ритуала, без проведения которого ее не сочли бы обращенной в иудаизм, женщина поседела.

Ну нельзя же так издеваться над человеком, даже если ему не хватает чувства собственного достоинства для того, чтобы отправить "доброжелателей" из раввината на три буквы русского алфавита.

Повторяю, вся эта махровая дикость не была навязана Израилю религиозными партиями или "фашистским Ликудом". Она сложилась и сформировалась при власти "социалистического" Мапая, наследники которого сейчас клянутся избавить нас от религиозного засилья.


Добавить этот блог в друзья


Фейсбук
ВКонтакте
Твиттер
Tags: Израиль, алия, история, иудаизм, либералы, политика, русскоязычные, сионизм, эмиграция
Subscribe

Comments for this post were disabled by the author